Новости всё Мода - iCity.life Калининград

Писатель-хулиган Александр Цыпкин специально для Marie Claire встретился с актрисой и певицей Шарлоттой Генсбур. У них был только один час. Но они успели поговорить обо всем.

Вот так лежишь себе в нирване, никого не трогаешь, с Буддой чатишься и находишься в абсолютной уверенности, что можешь предсказать свое будущее, ну то есть «имеешь план на хоть сколько-нибудь приличный срок». Ан нет, Воланд был прав и моя Аннушка кое-что разлила. В моем случае Аннушкой выступила главный редактор журнала Marie Claire, которая как-то очень буднично сообщила мне, просветленному, что хотела бы познакомить меня с Шарлоттой Генсбур. А точнее, что редакция готовит питерский номер и что было бы круто, если бы я, питерский, взял у Шарлотты интервью, но ехать в Париж нужно практически прямо сейчас (ребята из Warner Music Russia с Шарлоттой договорились). Я послал Будде эмодзи, что, мол, занят, и переспросил, об одной ли и той же Шарлотте мы говорим.

Далее еще загадочнее. Встречу с героиней мне назначают в номере парижского отеля и сообщают, что у нас будет всего час. Как говорили классики, «аллюзнее не бывает». Памятуя о своем топографическом кретинизме, я прибыл в гостиницу часа за два, если не раньше, выпил кофе с чудесным пресс-секретарем Шарлотты, она любезно показала мне номер. Я даже взял ключ на ресепшен, чтобы лично встретить свою гостью (ключ в итоге не вернул – на радостях украл, теперь храню, как музейный экспонат). Встретил Шарлотту, привел в номер, разболтались, через час стук в дверь – «ваше время истекло». А я так ничего толкового и не спросил. Да и бестолкового тоже. Но судите сами.

Александр Цыпкин: Во-первых, я должен признаться, что мне никогда так не завидовали, как в тот момент, когда я сказал своим друзьям, что буду брать интервью у Шарлотты Генсбур. Фраза того дня: «Саша, я не буду даже разговаривать с тобой после этого!» Вы очень популярны в России.

Шарлотта Генсбур: Что, правда?

Абсолютная. Причем не только из-за ролей в кино, а в том числе благодаря вашей музыке – новый альбом Rest многим понравился, так что, надеюсь, Россия появится в расписании вашего тура. Вы же давно у нас не были?

Со времен Горбачева. Но не по каким-то особым причинам, просто не складывалось, не было повода. Вообще я очень трепетно отношусь к России из-за моего отца (Сержа Генсбура. – MC) и с радостью приеду к вам с новым альбомом.

Я не музыкальный эксперт, но мне альбом показался очень целостным, при том что в нем собраны совершенно разные стили. Вы его долго писали? Я пытался проследить всю историю: получается, что от первой идеи до завершения чуть ли не шесть лет прошло. Большой срок.

Много лет прошло, и в этой работе приняли участие разные композиторы, разные авторы, я сама не раз поменялась, пока он создавался.

Вы не живете­ жизнью другого человека, вы дополняете им свою жизнь, а он дополняет вами свою. Это связь, но это не зависимость.

Тогда начну задавать более подробные вопросы. Сначала про язык. Песни частично на английском, частично на французском. В ряде случаев куплет на одном языке, припев на другом. Почему?

Это долгая история. Я начала заниматься музыкой еще при отце, пела на французском. Когда отец умер, захотела к этому виду творчества вернуться, но это было очень сложно. Я чувствовала сильнейшую связь с его музыкой, с его текстами, я не могла представить, что кто-то может написать на французском так же хорошо, как он. Когда писала сама, то бесконечно себя с ним сравнивала. В итоге решила, что нужно найти автора, пишущего по-английски. Это было единственным возможным решением в тот момент. Я поработала с Джарвисом Кокером, с Беком и все-таки пришла к выводу, что хочу писать тексты сама, несмотря на мои страхи.

Вы боялись, что вас начнут сравнивать с отцом и это сравнение будет не в вашу пользу?

Я боялась, что этим сравнивающим человеком буду я сама. Боялась именно себя. Для меня отец – вершина. И я могу трезво оценить любой текст, даже свой. Но как бы там ни было, я начала работать над альбомом, я же всегда для себя что-то писала, но, скорее, это был формат дневника, что-то на английском, что-то на французском. Потом я переехала­ в Нью-Йорк, разумеется, тексты на английском стали писаться проще, и в итоге я заметила, что удачной – и ритмически, и по смыслу – песня получается, если куплет на французском, а припев на английском. Таких песен более половины в альбоме.

 

Следующий вопрос вам как творческому человеку покажется­ странным, но я начинал карьеру как маркетолог, поэтому мне можно. Исполнение на французском резко снижает потенциальную слушательскую аудиторию.

Разумно, но дело в том, что я всегда писала для себя, я не думала о том, сколько людей меня услышат. Все мои песни – это очень честный процесс, в котором я если кого-то и пытаюсь убедить, то себя. Писать – это испытание, в этот момент не думаешь об аудитории. И, конечно, здорово, когда тебе попадаются люди, которые говорят: «Давай попробуем сделать что-то вместе». В моем случает мне помог Коннан Мокасин. Он придумывал мелодию, играл ее на гитаре, я подбирала слова, искала что-то в своих дневниках, мы были очень сконцентрированы, когда работали вместе. Это был первый шаг. И уже потом этот материал переработал SebastiAn (французский диджей Себастьян Акшоте. – МС), сделав из него законченный альбом.

Я так понимаю, в этом альбоме есть и композиции, полностью написанные другими авторами?

Например, Полом Маккартни написана песня «Songbird in a Cage».

Хороший автор.

Согласна.

После любой самой страшной правды можно прийти в себя, найти силы жить дальше. И мы не должны решать за других, насколько больно им будет от наших поступков.

Эта композиция появилась в альбоме уже в конце?

Наоборот, Пол передал ее мне лет семь назад, я практически случайно его встретила – и вот появилась песня.

В работе над альбомом приняло участие сразу несколько талантливых и самобытных музыкантов, не только Маккарт­ни. Они пытались, ну, скажем так, продавить свое видение окончательного материала?

Я всегда оставалась, назовем это так, руководителем проекта и принимала все окончательные решения. С одним только Себастьяном мы работали три года, и, как вы понимаете, у нас не всегда совпадали точки зрения.

Вы согласны с утверждением, что после выхода в свет песня уже вам не принадлежит, ее могут интерпретировать и понимать совершенно не так, как вам бы хотелось, – вложить смыслы, которые вы не закладывали?

Именно так, я полностью согласна. Например, моя песня под названием «Kate». Я разговаривала с Себастьяном и поняла, что он думал, будто я говорю в ней об отце, при том что песня про мою сестру.

Вы сами пишете тексты, а это такой же труд писателя. Поэтому я подготовил ряд мыслей известных русских авторов и хочу узнать ваше мнение. Цитировать буду близко к тексту. Начну вот с какой: «Женщина и мужчина могут быть друзьями исключительно в этом порядке – сначала приятели, потом любовники, только потом друзья».

Кто автор?

Не скажу, а то над вами будет довлеть его авторитет.

Тогда согласна: сначала любовники, потом друзья. Иногда люди и любовники, и друзья. Так кто автор?

Чехов. Переходим к Толстому. «Любить – значит жить жизнью того, кого любишь».

Я не согласна. Это всегда взаимный процесс. Вы не живете­ жизнью другого человека, вы дополняете им свою жизнь, а он дополняет вами свою. Это связь, но это не зависимость. Я живу с одним и тем же человеком 27 лет и чувствую, что я стала немного похожа на него, а он стал немного похож на меня. Вот что я имею в виду.

За эти 27 лет у вас когда-нибудь был кризис в отношениях?

О да. Конечно.

Извините, отвлекусь от великих и задам вопрос по мотивам собственного произведения, так как поступок моей героини всегда вызывает бурные обсуждения. Суть простая. Детективная драма. Женщина выходит замуж за старого, одинокого и очень богатого человека – рассчитывает, что его убьют, а она получит наследство. А он думает, что она его любит. В итоге она сама начинает к нему чувствовать симпатию, хочет остановить убийство, и ей предлагают два варианта: или рассказать ему правду про ее предательство и тем самым разрушить его веру в ее любовь и вообще в людей, или дать умереть счастливым. Понятно, что это некая метафора, тем не менее – как бы вы поступили?

Я бы сказала правду и не переоценивала наше значение для другого человека. Не так легко разрушить человеку жизнь. Сложнее, чем мы думаем. После любой самой страшной правды можно прийти в себя, найти силы жить дальше. И мы не должны решать за других, насколько больно им будет от наших поступков. Я переживала трагедии и всегда находила силы жить дальше. Возвращаясь к вашей истории, я бы на месте мужчины хотела знать правду. Я с ней справлюсь, но пусть это решение будет моим.

У меня очень плохая память. Встречаю человека, обнимаю его и вдруг вспоминаю, что надо было дать ему по лицу. Но уже поздно.

Даже если эта правда сделает вас несчастной?

А счастье вообще относительное понятие. Я не очень понимаю, что это такое, если говорить в каких-то реальных категориях. Это же не витание в облаках. Ты что-то ищешь, стремишься к чему-то, многое на этом пути тебя не радует. Более того, иногда несчастья тебя делают в чем-то счастливым. Например, если у тебя беда, но ты при этом можешь поделиться своим страданием с близким человеком, то это совершенно иной уровень отношений. Такая же ситуация, если близкий человек еще и разделит свои страдания с тобой. Это форма любви, и очень важная.

Кстати, многие опасаются любить именно потому, что любовь может привести к боли и страданию.

Боль и страдания могут случиться и без любви, так что все-таки стоит рискнуть.

Хочу обсудить и вашу любопытную фразу: «Вы думаете, что быть женщиной унизительно, но тайно вы бы хотели попробовать быть ею».

Это цитата из одной аннотации к фильму. Речь о том, что многие мужчины уничижительно отзываются о роли женщины, об ее месте в обществе, а тем не менее очень бы хотели оказаться на ее месте и попробовать, как это. И хорошо, что сегодня мы живем в мире равных возможностей для женщин и для мужчин и вообще смотрим на гендерные вопросы по-другому. У меня в некоторой степени феминистические взгляды.

Я считаю, что в этом вопросе не обходится без неких экстримов сейчас, но в целом, конечно, ситуация в корне отличается от того, что было даже лет тридцать назад. Правда, из-за стремления к независимости многие становятся одинокими.

Мне кажется, одинокими становятся не из-за независимости.

Уйду-ка я с этого тонкого льда. Еще одна цитата, теперь уже автора второй половины XX века, моего любимого писателя Сергея Довлатова. «Не так связывают любовь, дружба, уважение, как общая ненависть к чему-нибудь». Мне кажется, сегодня, в отличие от 60-х и 70-х, когда было время любви, наступило время ненависти, люди легко скатываются в травлю, объединяются против кого-то и сбиваются в стаю.

Это, к сожалению, так, и это мне очень не нравится. Меня близость, построенная за спинами у других людей, не привлекает.

А вы кого-нибудь ненавидели или, может быть, до сих пор не простили?

У меня очень плохая память. Встречаю человека, обнимаю его и вдруг вспоминаю, что надо было дать ему по лицу. Но уже поздно. Думаю, он обо мне в этот момент странного мнения. Я действительно просто забываю того, кого нужно не простить. Я вообще иногда кажусь себе незрелой и в чем-то наивной.

Мне кажется, этих качеств сейчас особенно не хватает людям, да и любим-то мы, по сути, именно за них. Берегите их!

...После интервью я шел пешком по Парижу. Кстати, не очень люблю этот город, как-то в нем мало страдания для меня, питерца. Что могу сказать – Шарлотта ожидаемо простая и неземная. Вежливая, искренняя, завораживающая. Конечно, таких более не выпускают. Ручная работа, в XXI веке это нерентабельно. По дороге домой раза три переслушал ее новый альбом. И вам советую. Очень достойно.